Продукта много, спрос на него неизбывен, но обсчитать этот рынок невозможно. Однако VM попытался выяснить, кто и как торгует в России донорским эякулятом.

Новые правила лицензирования меддеятельности заметно осложнили ситуацию в таком специфичном сегменте отрасли вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ), как донорство спермы. Войти в этот рынок, по признанию самих участников, стало гораздо сложнее. Тем более что окупаемость бизнеса по сбору, хранению и реализации мужских гамет возможна лишь при налаженных каналах сбыта, а лучше – предоставлении полного комплекса репродуктивных услуг.

Вопрос надо провентилировать. Согласно приказу Минздрава РФ №121н, вступившему в силу в мае 2013 года, услуги по забору и хранению донорской спермы были перенесены из категории специализированной медицинской помощи в раздел первичной специализированной медико-санитарной помощи и переквалифицированы в мероприятия «забора, криоконсервации и хранения половых клеток и тканей репродуктивных органов». Изменение формулировки вызвало ужесточение требований к санитарным нормам и правилам хранения донорского эякулята. Поддержание внешнего температурного режима, определенного уровня вентиляции помещения серьезно удорожает затраты на хранение биоматериала, в то время как соблюдение всех этих условий практически не влияет на его качество. Стоимость открытия банка спермы становится сопоставимой с затратами на организацию банка стволовых клеток. Хотя, по большому счету, криохранилище являет собой банальный бочкообразный сосуд, наполненный жидким азотом, в котором при температуре до -196 °C и содержатся так называемые «соломины» с биологическим материалом.

«Если бы мы не открыли наш банк года три-четыре назад, я бы сейчас не взялся за этот проект», – рассказывает президент ГК «Свитчайлд» Сергей Лебедев. Банк спермы, работающий как самостоятельная бизнес-единица, поставляет биоматериал в пять клиник группы, в сторонние медорганизации и напрямую взаимодействует с пациентами, но даже при такой разветвленной сбытовой сети большой прибыли не приносит. «Многие вещи мы делаем исходя из интересов холдинга и вопреки интересам юрлица, – поясняет владелец бизнеса. – Если бы банк спермы существовал как отдельное предприятие, это было бы вряд ли экономически целесообразно».

Сегодня, при всех существующих в России демографических проблемах, то есть в условиях явно неудовлетворенного спроса, рынок мужских гамет разрознен и не структурирован. Обвинять в нынешней ситуации ханжеский советский строй не приходится: как свидетельствует генеральный директор Международного центра репродуктивной медицины (МЦРМ) Владислав Корсак, до распада СССР сбором донорской спермы активно занимались лечебно-консультативные центры «Брак и семья», работавшие по всей стране. В настоящий момент государственные центры планирования семьи и репродукции зачастую оказывают услуги только по хранению биоматериала, сдача которого показана мужчинам перед прохождением лучевой или химиотерапии, и с донорами не сотрудничают. Один из таких центров, расположенный в Краснодаре, запрашивает за услугу криоконсервации материала по назначению врача 3358 рублей, с дальнейшей оплатой хранения, которая обойдется в 1069 рублей в месяц. Московский Центр планирования семьи и репродукции (ЦПСиР) оценивает депозитарную услугу в 9 тысяч рублей за полгода. Конкуренцию им составляют частники, борющиеся за лояльность клиентов с помощью комплексного обслуживания и бонусных программ. Например, ООО «Центр медико-биологических технологий» предлагает полный пакет услуг, включающих ряд исследований, сбор материала и его хранение в течение года за 18,5 тысячи рублей. Последующее продление хранения будет стоить пациенту 6,5 тысячи рублей в год. При этом онкобольные, готовящиеся к противоопухолевой терапии, могут рассчитывать на скидку в 20%.

По мнению экспертов и участников рынка, низкая заинтересованность госучреждений в работе с донорами связана в основном с отсутствием в их бюджетах статей расходов на оплату услуг доноров и нехваткой специалистов смежных специальностей. Работу с донорами могут позволить себе только крупные медучреждения.

«Если есть пациент, нуждающийся в донорской программе, мы отправляем его на лечение в федеральные центры, которые занимаются этим», – рассказывает главврач ГБУЗ «Центр планирования семьи и репродукции» Краснодарского края Анжела Жигаленко. Так, например, ФГБУ «НЦ акушерства, гинекологии и перинатологии им. В.И. Кулакова» (НЦ АГиП) помимо работы с донорским материалом, поступающим из частных учреждений, предлагает услуги и собственного банка. По данным заведующего первым гинекологическим отделением НЦ АГиП Айдара Абубакирова, сегодня в банке центра собран биоматериал, прошедший карантин, от 12 доноров, и на подходе к хранилищу эякуляты еще 20 мужчин. С банком ГК «Свитчайлд» сотрудничают 40 доноров, в базе питерского МЦРМ сегодня 18 мужчин. По российским меркам – это довольно богатый выбор.

ЭКО-невидаль. Естественно, мужской биоматериал продается в клиниках, специализирующихся на ВРТ. Практика сотрудничества доноров и центров репродукции заново сложилась в конце 90-х годов с распространением процедур экстракорпорального оплодотворения (ЭКО).

«ЭКО начинали внедрять несколько частных клиник, – вспоминает Сергей Лебедев. – И довольно долго, с 1995-го по 2007 год, этот процесс развивался сам по себе. В конце 2007 года по всей России насчитывалось около 40 клиник, проводящих ЭКО и самостоятельно оказывающих весь спектр сопутствующих услуг. На сегодняшний день, по нашим оценкам, речь идет уже о 211 клиниках». По мнению Лебедева, в связи с расширением рынка должна создаваться и более совершенная, многоуровневая структура оказания репродуктивной помощи. «У банков есть серьезный потенциал, но для этого клиники должны избавиться от своих местечковых интересов», – размышляет Лебедев. Нередко под вывеской «собственный банк спермы» скрывается клиника, в распоряжении которой биоматериал всего лишь двух-трех доноров. О торжестве подобной лукавой практики единогласно говорят все опрошенные VM эксперты. Айдар Абубакиров и вовсе уверен: если учреждение проводит в год 100–200 лечебных циклов ЭКО, то ему выгоднее закупать материал на стороне, чем создавать собственное подразделение по сбору спермы.

«Есть довольно большой процент клиник, которые никогда не будут у нас покупать материал, – говорит Сергей Лебедев. – Они готовы обращаться к услугам банков из других регионов или к тем, у кого в распоряжении эякулят объективно более низкого качества». Но и особо драматизировать этот факт владелец ГК «Свитчайлд» не пытается, потому как верит, что на рынок медуслуг вообще и в сегмент вспомогательной репродукции в частности приходит новое поколение специалистов, готовых к разумному сотрудничеству в интересах пациентов.

Отдельный комплекс проблем связан с несовершенством действующих регламентов. И если требования нормативных документов к условиям хранения биоматериалов ужесточились, то критерии оценки здоровья доноров и качества гамет, по мнению участников рынка, снизились. Согласно приказу Минздрава РФ от 30 августа 2012 года №107н, донором может быть мужчина в возрасте от 18 до 35 лет, физически и психически здоровый, прошедший медико-генетическое обследование. Действующий документ упразднил прежний приказ МЗ РФ №67, а вместе с ним и прописанные там критерии фертильности мужского биоматериала. Если ранее от донора требовался 1 мл материала, в котором концентрация сперматозоидов должна была превышать 80 млн, а их прогрессивно-подвижная форма должна быть более 60%, то сегодня медучреждения вправе оценивать фертильность эякулята по собственным меркам. В качестве альтернативы используются нормы, разработанные ВОЗ.

«Качество мужской спермы падает из года в год, – свидетельствует Лебедев. – За последние двадцать лет ВОЗ уже дважды снижала требования к эякуляту». Если в 1999 году нормой считались 2 мл материала с концентрацией сперматозоидов 20 млн/мл, то с 2010 года нормой считается 1,5 мл с концентрацией 18 млн/мл. При этом пороговый процент подвижности сперматозоидов сокращен с 50 до 32%. «Когда мы создавали свой банк в 1993–1994 годы, в период кризиса, народ бедствовал, телефон звонил не переставая, – вспоминает гендиректор МЦРМ Владислав Корсак. – За две недели мы приняли около двух тысяч звонков, обследование прошли 120 человек, донорами стали всего восемь». Усугубляет ситуацию, как уже было замечено, все еще несовершенное законодательство. Наши регламенты, в отличие от европейских, предусматривают обязательный шестимесячный карантин донорского эякулята. Спустя полгода донора повторно обследуют на ВИЧ-инфекцию, сифилис и гепатит, поскольку выявить эти заболевания можно только через несколько месяцев после инфицирования. А раз качество спермы оценивается в несколько этапов, то и донор получает вознаграждение частями. Сначала ему выплачивают аванс, а спустя полгода – оставшуюся часть от оговоренной суммы. Это, по словам практиков, дает некоторую гарантию того, что донор вернется на повторную проверку, иначе материал так и не будет выпущен в оборот. Естественно, подобная схема сотрудничества не пользуется популярностью, так как зачастую кандидату в доноры деньги нужны срочно.

Размер вознаграждения широко варьируется, что также не способствует структуризации рынка. МЦРМ, например, предлагает донору 1,3 тысячи рублей. НЦ АГиП им. В.И. Кулакова – 2,5-3 тысячи рублей. Встречаются на рынке предложения и за 5 тысяч рублей. Цена реализации биоматериала тоже разнится, и, судя по широте диапазона – от 5 тысяч до 15 тысяч рублей, калькулируется банками «от вольного». В ряде прайс-листов прописаны коэффициенты: например, если будущие родители заинтересованы в доноре редкой расы или с редкой группой крови, наценка на биоматериал может достигать 200%. Эякуляты жителей США или Европы котируются выше в 1,5 и 2 раза соответственно. Продавцы относят это удорожание на счет своих логистических издержек. Помимо расовой или цивилизационной принадлежности, роста, цвета волос и глаз, прочих антропометрических данных, банк за отдельную плату может предоставить клиенту дополнительную информацию о доноре.

Прямо с грядки. Согласно действующему приказу МЗ №107н, донорство спермы в России может быть как анонимным, так и с разглашением информации, по желанию донора. Банки предпочитают работать с вкладчиками на условиях полной конфиденциальности. Однако и самостоятельный поиск донора для инсеминации не возбраняется, и в этих случаях об анонимности речи быть не может.

Лебедев вспоминает толерантных западных коллег, которые ввели обязательные стандарты, предусматривающие разглашение информации о доноре, что привело к существенному сокращению последних (подробности читайте в материале «Состояние несдавания» на стр. 36). «На мой взгляд, ни один более-менее здравомыслящий мужчина не захочет, чтобы через 25 лет к нему постучались и сказали: «Здравствуй, папа!», – говорит Лебедев. – Анонимное донорство гарантирует мужчине свободу от каких-либо обязательств по отношению к рожденному ребенку». В России семейная пара или пациентка медучреждения, использующая донорский биоматериал, предварительно подписывает бумаги, в которых отказывается от каких-либо претензий к этому человеку. Парам, находящимся в гражданском браке, клиники предлагают подписать документ, юридически устанавливающий родительскую ответственность для обоих, что позволяет исключить подлог – представление неанонимного донора в качестве постоянного партнера.

Изначально услуги неанонимных доноров стали популярны в Европе среди геев и лесбийских пар. Сегодня этот теневой сегмент наращивает оборот и в России. В интернете можно найти множество форумов частников и даже платные сайты знакомств доноров с клиентами. Легитимные участники рынка уверены, что здесь речь идет о чем угодно, но не о самом донорстве.

Однако с ними не согласен представитель сообщества независимых частников, практикующий, по его словам, донорство с 2006 года. «Я могу выступить в качестве личного донора – друга, брата, свата, это как меня представят в клинике. Мой материал могут заморозить и использовать при ЭКО или искусственной инсеминации, также возможен домашний вариант через шприц. Услуг естественным путем я не оказываю, что делает меня абсолютно здоровым». Свои услуги частный донор оценивает в 10-15 тысяч рублей, что сопоставимо с ценами клиник, но у него есть на это свой аргумент: «Сравнивать замороженный материал из клиники со «свежим» нельзя. Это как, например, в магазине купить килограмм замороженной клубники или свежей, только с грядки». Отчасти это сравнение справедливо, специалисты не отрицают – через три года после криоконсервации спермы ее качество снижается. Вместе с тем пожелавший остаться инкогнито собеседник VM не отрицает рисков обращения к «свободным агентам»: «По мнению реципиентов, качество услуги упало. Появились более дешевые предложения, а то и совсем бесплатные. На сегодняшний день нормальных доноров – 3-4 человека».

Эякалькулятор. Рассуждая о будущем отрасли, эксперты уверены, что рынок ВРТ будет развиваться, а значит, и потребность в донорском материале будет расти. Однако посчитать весь рынок репродуктивных технологий крайне сложно, официальную статистику никто не ведет. Минздрав использует общее число обращений в женские консультации по вопросу бесплодия, что, конечно же, не может дать внятной картины. Глава МЦРМ Владислав Корсак, являющийся также президентом Российской ассоциации репродукции человека (РАРЧ), вспоминает единственное условно достоверное исследование, проведенное около 20 лет назад в Западной Сибири: как тогда было посчитано, бесплодием в этих экологически благополучных регионах страдали 15-19% населения репродуктивного возраста.

Недавно директор Департамента медицинской помощи детям и службы родовспоможения Минздрава РФ Елена Байбарина заявила, что бесплодием в России страдают от 10 до 15% семейных пар. Эта цифра сегодня ничем не подтверждена, и она была озвучена еще в 2005 году ныне покойным академиком Владимиром Кулаковым, чье имя носит НЦ АГиП. И даже по смежной с донорством «экстракорпоральной» статистике измерить потенциальную емкость рынка мужских гамет не получится. Тут все тоже очень неточно. По словам президента ГК «Свитчайлд», в 2013 году государством на проведение ЭКО выделены 1,393 млрд рублей, этих средств хватит на 11 тысяч циклов стоимостью 126,7 тысячи рублей. Что, к слову, крайне скудно в сравнении с другими странами: по данным Российской ассоциации репродукции человека (РАРЧ), в среднем в ЕС на 1 млн населения приходится 1 тысяча циклов, в Дании этот показатель достигает 2,5 тысячи, в Финляндии – 1,6 тысячи циклов, в России – чуть больше 380. Но ситуацию с донорством эякулята эти цифры не проясняют. С 2009 года РАРЧ собирает сведения об использовании донорской спермы при проведении искусственной инсеминации. Так, в центрах ВРТ с 2009-го до 2012 года проведено всего 20 993 лечебных цикла. «Доля донорской спермы в этой программе составляет приблизительно 25%», – уточняет профессор Корсак. И здесь простой арифметикой емкость сегмента не вычислить.

Пока же эксперты сходятся в одном: создание спермобанка при клинке оправдано только при определенных оборотах предоставления услуги. Потенциал у донорства гамет в качестве отдельного сегмента бизнеса существует, но оно не будет крупным до тех пор, пока не сможет за счет развития родовспомогательных технологий ориентироваться на массовое потребление. «Пока это сопутствующий сервис. Возможно, что-нибудь изменится, когда члены РАРЧ договорятся о внутренних регламентах сотрудничества», – резюмирует Сергей Лебедев.

Мировая практика

Состояние несдавания: Человечество испытывает острую нехватку «отцовского капитала»

Текст: Евгения Кабанова, Ольга Каныгина

По данным профильного центра Cecos (Центр по изучению и хранению человеческих яйцеклеток и спермы), в 2013 году во Франции количество доноров спермы сократилось вдвое, а число желающих воспользоваться банками спермы только увеличивается. Одни мужчины отказываются сдавать сперму, потому что не получают за это никаких денег, другие боятся огласки, а третьи против того, чтобы их сперму использовали легализованные законом гомосексуальные пары.

По данным International Institute for Population Sciences, около 60-80 млн пар по всему миру не могут иметь детей. Если женщина одинока или ее партнер бесплоден, есть два варианта: найти потенциального донора спермы самостоятельно среди друзей или с помощью интернета (таких предложений действительно много, средняя цена услуги составляет 2,5 тысячи евро) или воспользоваться банком спермы, где можно выбрать «отцовский материал» по ряду параметров: национальность, рост, цвет волос и глаз. Банк за такую услугу берет в среднем 800-1000 евро.

Купив биоматериал, женщина даже в домашних условиях может провести процедуру оплодотворения, но, как правило, такие попытки далеко не всегда завершаются успешно. Потому большинство клиенток биобанков делают выбор в пользу экстракорпорального оплодотворения. На данный момент в клиниках европейских стран цена этой процедуры варьируется от 3100 евро до 4100 евро.

Во Франции каждый год тысячи пар обращаются в один из 23 центров Cecos. Однако в последнее время списки ожидания становятся все длиннее, так как все меньше мужчин, готовых пожертвовать своим биологическим материалом. Глава Cecos Луи Бужан отмечает, что по сравнению с 2012 годом количество доноров спермы уменьшилось в два раза. Например, центр в Тулузе с начала 2013 года принял лишь двух доноров, хотя в прежние времена за полгода биоматериал принимали как минимум у четверых-шестерых мужчин. По мнению Бужана, существует несколько причин сложившейся ситуации. Во-первых, в 2010-2011 годах планировалось пересмотреть закон в части анонимности доноров спермы. Во-вторых, после легитимизации однополых браков и права таких супругов на воспитание детей многие потенциальные доноры боятся, что «их» ребенок будет расти в нетрадиционной семье.

Правительство пытается изменить ситуацию. Например, в той же Тулузе расклеены афиши, призывающие мужчин сдавать сперму, но пока эти промоакции никак не повлияли на тулузцев: ни один донор не обратился в Cecos. Все чаще звучат предложения назначить вознаграждение за процедуру, которая на сегодняшний день для донора остается актом добровольным и бесплатным. В то время как в Испании мужчина за сдачу спермы получает около 50 евро, в Великобритании – до нескольких сотен фунтов, а в США – до 3 тысяч долларов, отмечает Бужан.

Аналогичные французским проблемы дефицита «отцовского капитала» испытывает Швеция. Причина тому давняя – вступивший в силу еще в 1980 году закон, запрещающий анонимное донорство спермы. Швеция, к слову, стала первой страной, где был введен этот запрет. Теперь лист ожидания на получение биоматериала составляет почти 18 месяцев, поэтому шведы за инсеминацией вынуждены ездить в соседнюю Данию. «Спермотуристов» не пугает даже получивший широкую огласку случай рождения в Дании зачатого с помощью донорской спермы ребенка, у которого были найдены генетические отклонения нервной системы.

А вот в Китае первый банк спермы был основан в 1981 году, но лишь через 20 лет появились первые нормативные акты, регулирующие деятельность подобных учреждений. Согласно китайским законам, биологический материал одного мужчины может быть использован только для инсеминации пяти женщин. При этом импортировать и экспортировать сперму запрещено. Для работы банк биоматериалов обязан получить специальную лицензию Минздрава провинции, в которой он находится. Это требование, вступив в силу, привело к сокращению количества банков спермы вдвое – до 100 учреждений на всю страну. В Китае отношения между донором спермы и получателем организуются вслепую, то есть анонимно. Для того чтобы получить заветный биоматериал, будущим родителям необходимо предъявить удостоверение личности, свидетельство о браке и удостоверение по планированию семьи. Существует еще немало запретов, например, гомосексуалисты и одинокие женщины не могут пользоваться донорской спермой. Также государство никоим образом не спонсирует деятельность банков. Они самостоятельно находят средства, продавая биологический материал лицензированным репродуктивным центрам Китая по цене 800-1000 юаней ($130-161) за необходимую для зачатия «порцию». Тем не менее стоимость материала постоянно растет, и это, как заявляют китайские специалисты, связано с повышением издержек и небольшим числом доноров, зарплата которых составляет в среднем около 3 тысяч юаней ($480). 

Подробнее